[Яой] Система [Спаси-Себя-Сам] для Главного Злодея/ The Scum Villain’s [Self-Saving] System - Мосян Тунсю

бесследно исчезла, уступив место пристальному взгляду такой интенсивности, что от него становилось не по себе.

При виде этого Шэнь Цинцю озадаченно нахмурился: во всем этом было что-то крайне странное.

Насмотревшись вдоволь, старый глава Дворца испустил горестный вздох:

– Смежив веки, ты напоминаешь ее сильнее всего. Особенно когда лежишь вот так, холодный и бездыханный.

Казалось, его ненасытный взгляд прямо-таки присосался к лицу Ло Бинхэ – будь у него руки, он наверняка не удержался бы от того, чтобы до него дотронуться. От всего этого Шэнь Цинцю ощутил тошноту; он бессознательно обхватил голову ученика, теснее прижимая его к себе.

Теперь со стороны казалось, что Ло Бинхэ мирно дремлет, пристроившись на груди учителя.

– Придите в себя, это вам не Су Сиянь, – холодно бросил Шэнь Цинцю.

Казалось, его голос и впрямь вывел старого главу Дворца из транса, породив новую вспышку гнева.

– Как ты посмел ослушаться, преступив все небесные и земные законы? – гневно выкрикнул он. – Разве я дурно с тобой обращался? Разве не тебе я прочил собственное место главы дворца Хуаньхуа? Я ведь знаю, что ты всегда мечтал об этом! Дитя мое [10], нет в этом мире того, что я не преподнес бы тебе, если бы только ты остался верен мне! Но сперва она, потом ты – неблагодарные отродья, вы, оба!

Старик все не унимался, с Ло Бинхэ и его злополучной матушки перейдя на Шэнь Цинцю и Тяньлан-цзюня, и закончив новой обличающей всеобщую неблагодарность тирадой. Внезапно он повернул голову, и искаженное злобой лицо смягчилось.

– Сиянь, поди-ка сюда, – заговорщически прошептал он. – У учителя есть кое-что для тебя, ну же, выпей!..

С этими словами он вновь впал в бессознательное состояние, с уголков расслабленных губ закапала слюна. Цю Хайтан попятилась с брезгливой гримасой, а зародившаяся много раньше тошнота принялась за Шэнь Цинцю всерьез.

Не в силах смотреть, как старик в буквальном смысле слова пускает слюни на его ученика, Шэнь Цинцю повернул голову Ло Бинхэ и прижал его лицом к своей груди, в сердцах бросив:

– Довольно!

Как только желанные черты скрылись с глаз, лицо старого главы Дворца разгладились, слегка подергиваясь, перед тем как вновь собраться в яростную гримасу с раззявленным зевом.

Примечания:

[1] Сбросить напряжение – в оригинале 消火 (xiāohuǒ) – в букв. пер. с кит. «тушить огонь».

[2] Это было все, что он мог ему дать – в оригинале 寒酸 (hánsuān) ханьсуань – в пер. с кит. «неимущий, живущий в бедности» (устаревшее, об учёном интеллигентном человеке).

[3] Представители боевых искусств 奇门遁甲 (qímén dùnjiǎ) цимень дуньцзя – один из видов магии: «способ делаться невидимым, скрываться при помощи чар», также переводится как «сокровенное знание».

[4] Цунь寸 (cùn) 3,25 см.

[5] Надеюсь, что у вас все благополучно 别来无恙 (biélái wúyàng) – приветствие человеку, с которым давно не виделись, дословно означающее «Как вы с нашей последней встречи?», можно перевести как «Сколько лет, сколько зим!»

[6] Неблагодарный – в оригинале 忘恩负义 (wàng’ēn fùyì) – в букв. пер. с кит. «позабыть об оказанных тебе милостях и презреть долг», образно – «проявить черную неблагодарность».

[7] Траву следует вырывать с корнем 斩草除根 (zhǎncǎo chúgēn) – в букв. пер. с кит. «скосить траву и вырвать корни», образно в значении «уничтожить решительно и бесповоротно, искоренить».

[8] Исхудавший верблюд все же выше лошади 瘦死的骆驼比马大 (shòusǐ de luòtuo bǐ mǎ dà) – в образном значении – «обедневший аристократ – все равно аристократ».

[9] Потому что духовная энергия на исходе – в оригинале 油尽灯枯 (yóu jìn dēng kū) – в букв. пер. с кит. «в лампе иссякло/высохло масло».

[10] Дитя мое 乖乖 (guāiguāi) гуайгуай – в пер. с кит. «деточка, дитятко», а также «приласкать, целовать ребенка» и «повиноваться, слушаться».

Глава 61. Первая стража одиночек

Однако с разверстых губ старого главы Дворца не сорвалось ни единого звука. Все его тело словно бы окаменело, глаза выпучились в немом изумлении.

Шэнь Цинцю затаил дыхание, наблюдая, как белки глаз старика стремительно наливаются кровью, в то время как из горла вместо оглушительного рева раздается лишь булькающее клокотание.

«Вот оно, наконец!» – мысленно разразился оглушительным хохотом Шэнь Цинцю.

Каким же блаженным идиотом надо быть, чтобы всерьез поверить, что лорд пика Цинцзин и впрямь станет безропотно принимать удары, даже не пытаясь защититься, не будь у него на то особой причины? Что будет невозбранно принимать оплеухи лишь потому, что не может ответить из-за драгоценной ноши на руках?

– В чем дело? – воскликнула Цю Хайтан, тут же схватившись за меч, однако Шэнь Цинцю предостерег ее:

– Госпожа Цю, я настоятельно не рекомендую вам этого делать, если не желаете кончить так же, как ваш спутник.

Развернувшись, Цю Хайтан в ужасе завопила.

Сеть морщин на искаженном невыносимой мукой лице старого главы Дворца сплошь покрылась зелеными гнойниками.

– Что ты с ним сделал, Шэнь Цзю? – дрожащим голосом бросила Цю Хайтан.

– Ровным счетом ничего, – отрубил Шэнь Цинцю. – Вы что, напрочь позабыли, где находитесь? Думаете, усопшие демоны допустили бы подобный беспредел в своей гробнице?

Те невесомые белесые нити, что парили в воздухе подобно пуху одуванчика, на деле были семенами демонического растения, именуемого цинсы [2] – попадая в тела людей, которые излучают энергию ци, духовную или же демоническую, они укореняются, используя их как субстрат. Потому-то Шэнь Цинцю предпочел отбиваться ножнами меча, словно обычный человек, вместо того, чтобы воспользоваться духовной энергией.

Жертвы цинсы при проникновении семян не ощущают боли – разве что легкий зуд – однако, разрастаясь, побеги раздирают плоть, внедряясь прямиком в кровеносные сосуды, и чем мощнее циркуляция ци, тем быстрее пойдет процесс; если же заклинатель использует свою духовную энергию на пике возможностей, то прорастание произойдет практически мгновенно.

Атакуя Шэнь Цинцю своим ревом, старый глава Дворца сфокусировал духовную энергию в голове и горле, так что не только лицо, но, по всей видимости, и глотку с гортанью сейчас раздирали побеги демонической поросли, проникая волосовидными корешками в самые нервы.

– На месте главы Дворца я бы поостерегся кричать, – осуждающе поцокал языком Шэнь Цинцю, – а то эта зараза мигом достигнет мозга – вот тогда-то вам воистину придет конец.

Не в силах выносить подобное зрелище, Цю Хайтан прижала ладонь ко рту в попытке сдержать тошноту, однако силы отказали ей, и, закатив глаза, она рухнула в глубокий обморок.

Один противник не смеет шевельнуться, другая – без сознания;